Полиция нравов

Работу полицейских обсуждают сегодня больше, чем работу учителей, врачей и даже сантехников.

Работа эта всегда на виду, в последнее время нещадно реформируется, да и нет более в государстве структуры, от которой бы так зависела экономическая, социальная, административная и любая прочая жизнь. Однако при всех многообещающих посылах обществу приходится признать, что реформы в нашей полиции проходят неоднозначно. Взять хотя бы недавно введенное для сотрудников требование об обязательном наличии юридического образования. Иными словами, желаешь послужить Отечеству, получай диплом юриста, который по нынешним временам, между прочим, бесплатно не дают. Нет денег на диплом — нет в полиции карьеры. Между тем практически все воспитанники бурятского МВД, оказавшиеся волей случая в большой политике, не имели в начале своей карьеры юридического образования.

Лучшие бурятские милиционеры получались из учителей и зоотехников

Для борьбы с бандитизмом и наведения порядка после революции советская власть провозгласила лозунг о создании рабоче-крестьянской милиции, куда по рекомендации трудовых коллективов направлялись склонные к подобной работе, лучшие из лучших работники заводов, фабрик, совхозов и колхозов. Никакого профильного образования от них не требовалось, направление на курсы милиции они получали потом, во главу угла ставились личные качества. Будущие милиционеры вместо присяги подписывали обязательство служить добросовестно, соблюдать дисциплину и порядок, за невыполнение хотя бы одного пункта нести ответственность по закону вплоть до высшей меры наказания. Такое обязательство, к примеру, давал начавший службу в 1921 году в селе Надеино Тарбагатайского района родной дед нынешнего пресс-секретаря президента Бурятии. Подписавший такое обязательство должен был потом отчитаться перед своим коллективом, от которого он был выдвинут, и этот отчет перед людьми, которых ты лично знаешь, был, может, куда более значимым, чем любая аттестация. Кто знает, не попади тогда Михаил Дружинин в рабоче-крестьянскую милицию, где он благодаря своим личным качествам дослужился до замначальника районной милиции, возможно, карьера его внука Александра Дружинина сложилась бы каким-то иным образом.

Именно народной именовалась милиция и позже, когда туда пришли Николай Бутуханов, Петр Мордовской и многие другие, и юридическое образование отнюдь не было главным фактором в их зачислении в милицейские ряды. Исключением из правил можно считать нынешнего министра МВД Александра Зайченко. С партийной работы пришел в МВД РБ экс-министр ведомства Николай Васильевич Бутуханов. Нынешний помощник президента по вопросам борьбы с преступностью Петр Мордовской закончил факультет механизации БГСХА и до 23 лет работал в колхозе старшим инженером, откуда был приглашен в народную милицию. Зооинженерный факультет того же института закончил бывший глава Иволгинского района Александр Цыденов, после чего из зоотехника совхоза «Халютинский» переквалифицировался в милиционера, и, по свидетельству коллег, служил очень хорошо. Физкультурный факультет Бурятского пединститута закончил бывший замминистра МВД по городу Улан-Удэ депутат Госдумы Вячеслав Мархаев. Экс-руководитель местного УФСИНа Сергей Суш — выпускник Красноярского пединститута, и далеко не он один пополнил ряды правоохранительных органов, держа в руках диплом педагога.

Диплом юриста — не показатель профпригодности

В Бурятии никогда не было Высшей школы милиции, да она нам и не была нужна. Эту школу нам с успехом заменили пединститут и сельхозакадемия. Младших офицеров для бурятского МВД традиционно готовил лесотехникум. С введением обязательного требования об юридическом образовании наш главный работодатель республики, каким всегда было МВД, неожиданно лишился всех поставщиков кадров, связь с которыми отрабатывалась десятилетиями. Куда теперь пойдут выпускники БГСХА и БГУ, выходцы из села, активно занимающиеся спортом, физически крепкие и выносливые ребята, психологически устойчивые, неприхотливые в быту, простые в общении, одним словом, обладающие такими качествами, которые и требуются в тяжелой и грязной работе полицейского. Весь этот разговор можно было считать надуманным, если бы ряды наших будущих юристов не наводнили домашние мальчики, не способные в темном переулке защитить даже самих себя. Их голубая мечта — офисный планктон или судейское кресло, но никак не ежедневные марафонские дистанции в полевых условиях.

Нам говорили, что причина плохой работы органов в маленьких зарплатах, и зарплаты эти повысили. Сейчас речь идет о дипломах юриста, но так ли уж нужен диплом человеку, только вступающему в профессию полицейского. Такое поголовное требование уже привело к тому, что в наших учреждениях стали регулярно выявляться поддельные дипломы о юридическом образовании. В 2008 году в ходе плановой прокурорской проверки в УФСИН РБ целых девять дипломов о высшем образовании офицеров пенитенциарной системы вызвали сомнение сотрудников относительно их подлинности. Регулярное выявление поддельных дипломов юристов среди работников правовой сферы стало почти обыденным явлением. Никто, конечно, не говорит, что юридическое образование полицейскому не нужно. Речь о том, что диплом юриста — совсем не тот критерий, который поможет отобрать в органы профессионалов.

Переаттестация Сюсюры как главная проверка нашей полиции

Люди приходили в органы из народа, получив наравне со своими сверстниками бесплатное образование. Почему же сейчас, чтобы защищать свой народ от преступников, требуется предъявить дорогостоящий диплом, сам факт которого еще к тому же и ничего не гарантирует? Почему в результате таких реформ внутренние органы из действительно народной милиции постепенно начали превращаться в структуру, доступ в которую именно народу, под которым мы понимаем неплатежеспособное население (коих большинство), и оказался закрыт. Как бы там ни было, а личные характеристики, вопросы морали и незапятнанной милицейской чести стали не просто второстепенными, а вообще делом формальным. С одной стороны, наша милиция дошла до такого состояния, что потребовала глобальных реформ, а с другой, насколько известно, сотрудники, включая и наше МВД, прошли переаттестацию почти в полном составе, то есть были признаны соответствующими новому статусу.

Спрашивается, если реформа затевалась для того, чтобы поменять людей, то где эта реформа? Люди в органах не только не поменялись, но еще и настаивают на новой морали. Чего стоит одно только зачисление в распоряжение МВД Бурятии бывшего министра Виктора Сюсюры и явное желание последнего и дальше служить в рядах полиции. Никого почему-то не смущает тот факт, что нежданная реабилитация Сюсюры, которого обвиняли в совершении 59 преступлений, — это всего лишь результат того, что из Уголовного кодекса именно в это время вычеркнули статью о контрабанде, а следствие не смогло в изменившихся условиях направить дело в суд. Контрабанда отныне не считается уголовным преступлением. Сегодня уличенному в контрабанде гражданину достаточно заплатить штраф и можно шагать на все четыре стороны, хоть в поход за следующей конт-рабандой. Пусть бывшие контрабандисты шагают куда угодно, но почему обязательно в полицию? Как заявил начальник Управления по работе с личным составом МВД по Бурятии Михаил Боченков, несмотря на полное оправдание и восстановление на службе генерал-майора милиции Сюсюры, для того, чтобы приступить к работе, ему необходимо будет пройти переаттестацию. Не приходится сомневаться, что эта переаттестация, вне зависимости от того, пройдет ли ее товарищ Сюсюра или нет, как лакмусовая бумажка покажет всю подноготную нашей новой правоохранительной системы.

Ради перемен в полиции полицейские готовы уйти из нее

— Милицию можно назвать зеркалом нашего общества, каково состояние общества, таково и зеркало, — поделился своим мнением полковник, бывший сотрудник МВД Бурятии депутат Народного Хурала Юрий Мельчаков. — На милиционере всегда лежит огромная ответственность. Если эта ответственность попадет в руки недобросовестного человека — это трагедия. Реформировать милицию-полицию необходимо, другой вопрос, как это делать. Наиболее показательными сегодня видятся реформы Щелокова в 70-х годах, в результате которых вырос престиж милиционера, им стали ставить памятники, в систему стали приходить научные работники, наконец, милиционер тогда получал зарплату больше, чем судья. Впрочем, одна зарплата ничего бы не изменила. В милицию шли служить, выполнять свой долг. В свою очередь и в самом обществе была масса способов воздействовать на правонарушителей — профкомы, трудовые коллективы, общества содействия милиции, дружины общественного порядка. Сегодня ничего этого нет. Нынешние депутаты Народного Хурала пытаются возродить в Бурятии добровольную дружину общественного порядка, закон уже принят в первом чтении, однако трудность состоит в том, что каждого дружинника надо страховать, а страховые суммы весьма немаленькие.

Я прослужил в милиции четверть века, однако ответить однозначно на вопрос, как нужно реформировать полицию, не могу, но знаю, что сделать это возможно. У меня есть друг грузин, который живет в Бурятии, но очень интересуется тем, что происходит на его родине. В отношении грузинской полиции он говорит так: Грузия изменилась в лучшую сторону. Исчезли угоны, взятки, кражи. Люди перестали закрывать свои машины на улицах. Пусть меры, которые к этому привели, были жесткими, но народ увидел результат. Я за результат. Будь я сегодня работником полиции, я согласился бы даже попасть под эти карательные меры, только чтобы был результат, и, думаю, с моим мнением согласились бы многие полицейские.

Заметили опечатку? Выделите ошибку и нажмите Ctrl+Enter.