Существует устойчивое мнение, что ученые – это такие скучные дядьки, которые день и ночь ковыряются в своих пробирках и ничем больше особо не интересуются, не любят давать интервью. И еще почему-то при слове «ученый» представляешь себе пожилого и очень серьезного мужчину. Однако герой нашего интервью разбивает один стереотип за другим. Он своим примером доказывает, что молодость и серьезная наука совместимы и, более того -  востребованы в Бурятии. 

Чем занимаются ученые Бурятии

Анатолию Бреславскому всего 24 года. Больше всего он похож на активного, даже очень активного, никогда не спящего молодого человека, а вот на ученого не очень похож. Между тем, Анатолий – лауреат многочисленных конкурсов республиканского и российского масштаба. Он - лауреат именной премии мэра города Улан-Удэ для молодых ученых и аспирантов, лауреат конкурса «Лучшие аспиранты РАН», всероссийского конкурса студенческих работ ГУ «Высшая школа экономики» по направлению «Социология» (Москва), победитель ежегодного всероссийского конкурса памяти Галины Старовойтовой «Галатея» (Санкт-Петербург). Он обладатель бронзовой медали памяти Старовойтовой, именной благодарности Главы Бурятии «За большой вклад в реализацию государственной молодежной политики» (2008), и звания «Лучший молодой ученый 2007 года». Он же – победитель конкурса «Лучший молодой ученый 2012 года».

- Анатолий, что вас подвигло заняться наукой? Ведь сейчас у молодежи модно быть юристами и экономистами, в крайнем случае, менеджерами.

- Вы знаете, я не совсем исключение. Так получилось, что в школе я любил историю и экономику, поступил на факультет экономики и управления, при этом в университете меня очень увлек социологический метод, социология и социальная антропология в целом. На старших курсах мне показалось значимым расширить культурологическую составляющую в своем образовании.

- Как это произошло? Проснулись однажды утром и решили стать ученым?

- Нет, конечно. Я к этому пришел осознанно. Думаю, где-то на втором-третьем курсе университета. Я тогда остро нуждался в том, чтобы двигаться куда-то, развиваться, и получил такую возможность: в конце второго курса мне предложили подготовить статью в один исследовательский проект в Иркутске. В итоге эта статья попала в московский научный журнал «Вестник Евразии», а мне еще и гонорар заплатили. Это была самая первая моя статья и, разумеется, меня это очень порадовало, а главное – придало уверенности. Ну, а дальше все пошло одно за другим: новые проекты, образовательные курсы, конференции и так далее. Поступил в аспирантуру, на специальность «теория и история культуры». В итоге диссертацию я защитил по этой специальности, став кандидатом исторических наук. Сейчас я нисколько не жалею, что тогда сделал выбор в сторону исследовательской деятельности. Думаю, я нашел в жизни свое место, свою тропу. Увлекся я этим, одно время, казалось, вся моя жизнь была завязана на исследованиях и самообразовании.

- Что именно вы исследуете?

- Историю, культуру родного края. Параллельно уже два года работаю в проектах по изучению миграции. По всей видимости, внутренняя миграция станет для меня основным объектом исследования на ближайшие годы. Мне хотелось бы понять в частности, как внутрирегиональные миграции влияют на города России, Монголии, Казахстана и других стран на постсоветском пространстве. Работаю научным сотрудником в Институте монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук. Недавно поймал себя на мысли, что работаю именно в Российской академии наук! По-моему, это очень почетно.

- Конечно. А кем вы мечтали стать в детстве? Только не говорите, что ученым, все равно не поверю. 

- Вообще у меня такое проектное мышление: зачем мечтать о чем-то конкретном, надо просто настроиться на это и работать. В детстве я хотел стать банкиром. Всем об этом говорил. Видимо, потому что время было безденежное в стране, хотелось в будущем что-то поменять. Сейчас есть мечта, но более широкого плана: стать счастливым. С работой мне, допустим, очень повезло, она, действительно, делает меня счастливым.

- Как вы думаете, а почему дети не мечтают стать учеными?

Большинство из тех, кто занимается наукой - обыкновенные люди, не надо думать, что они с другой планеты. Они увлечены своими исследованиями так же, как увлекается достижением результата любой другой работающий и получающий удовольствие от своей работы человек. Ничто человеческое нам не чуждо.

-   Мне сложно говорить в целом о российских и зарубежных реалиях. Не хочется говорить каких-то общих слов. Если мы говорим о статусе самой профессии «ученый», то здесь нет универсальных тенденций. Часть общества всегда считала, что это статусно. Другое дело, что сейчас статус человека в обществе вообще измеряется двумя вещами: доходами и влиянием. Работая в структуре Российской академии наук, имея по общим меркам хорошую зарплату, сейчас я не особо задумываюсь о своем социальном статусе. Видимо, он меня полностью устраивает. Обычно ученые заботятся о другом – о своем научном авторитете, на него и работают.

- Каким должен быть ученый: закрытым для всего общества, живущим только ради идеи, как Григорий Перельман, или, наоборот, он должен творить для общества?

- Думаю, большинству ученых хочется верить, что их труды окажутся значимыми не только для них и части научного сообщества, но и будут полезны обществу, позволят что-то усовершенствовать, на что-то благотворно повлиять. Я всегда стараюсь максимально широко представить результаты своих трудов и найти заинтересованного потребителя результатов своей работы. Григорий Перельман – это, конечно, явление. В частности, то, что он решил одну из сложнейших математических задач, вызывает восхищение, но то, что он ведет затворнический образ жизни, мне не очень понятно. Он, безусловно, вправе вести себя так, как считает нужным. Вообще я думаю, что образ ученого не должен быть чрезмерно идеализирован. Большинство из тех, кто занимается наукой - обыкновенные люди, не надо думать, что они с другой планеты. Они увлечены своими исследованиями так же, как увлекается достижением результата любой другой работающий и получающий удовольствие от своей работы человек. Ничто человеческое нам не чуждо.

- И что именно не чуждо вам? Чем вы занимаетесь в свободное от науки время, если таковое, конечно, имеется?

- «Ненаучные» интересы у меня, конечно, есть. Я люблю активный отдых, физические нагрузки, спортзал. Всегда нравились подвижные виды спорта. Каждую зиму хожу на наши катки, люблю кино, в основном драмы. Как-то я сказал друзьям: миф о том, что я вообще не сплю, а только и знаю, что работать, слегка преувеличен. Главное, мне кажется, научиться распределять работу и никогда не оставлять все на последний момент. Тогда можно успеть все.

«Не надо стоять с протянутой рукой»

 - Сегодня интерес многих привлекает тема развития фундаментальной науки. Как вы считаете, имеет она место быть в Бурятии? И развивается ли в Бурятии прикладная наука?

- К настоящему времени, мне кажется, претензии на развитие фундаментальной науки, то есть претензии на формирование или опровержение основ научной картины мира в академическом сообществе Улан-Удэ достаточно сдержаны. И это понятно, ведь это и финансово, и организационно сложная задача. Поскольку я – гуманитарий, не возьмусь говорить за естественные и технические науки, хотя именно о них обычно принято говорить, когда речь заходит о фундаментальной науке. Именно с ними в основном связывается прикладной эффект от научных исследований. Историкам, социологам, философам, филологам, религиоведам сложнее доказывать обществу значимость и фундаментальность своей работы. Вот недавно в нашем институте был подготовлен трехтомник Истории Бурятии. Для кого-то это всего лишь три больших книги, но для того, кто понимает смысл этой работы, значимость ее очевидна: наши ученые обобщили и системно изложили многовековой пласт явлений и событий.

- Анатолий, а вы поддерживаете связь с российскими, зарубежными учеными? Они чем-то отличаются от бурятских?

- Большой разницы между нами нет: схожие мотивы, цели, ожидания, ну,  ученые из разных стран думают и говорят на разных языках. Конечно, я поддерживаю отношения: для любой из наук это обязательное условие. Даже если ты работаешь с локальным материалом, необходимо включаться в российские и международные академические дискуссии и традиции, публиковаться за рубежом, включаться в сетевые проекты внутри страны. Поэтому два-три раза в год я обязательно езжу на конференции, семинары, стажировки, летние школы, чтобы быть в курсе последних событий, иметь возможность представить и обсудить результаты своей работы, понять, чем занимаются другие.

Главное работать, раскручивать вокруг себя деятельность, добиваться результатов, а не просто стоять с протянутой рукой.

- Вы занимаетесь темой Улан-Удэ. Что вы думаете насчет нашумевшего проекта по удревлению города за счет признания его праоснователями гуннов? 

- Идея удревления городской истории, надо сказать, не нова. Все мы знаем о схожей кампании в Казани, но сейчас, насколько мне известно, там ученые раскритиковали эту идею. Что касается Улан-Удэ, то сами по себе планы удревнения не несут пока каких-то негативных политических и социальных последствий. Мэрия вполне откровенно указывает на финансовую сторону дела (потребность в развитии продаваемого бренда города) и никого в этом смысле не обманывает. Надо понимать, что прямой связи между гуннским городищем и Верхнеудинским острогом, в общем-то, нет, их разделяет пара тысяч лет. Просто поселения территориально располагались относительно близко и до прихода казаков здесь также селились люди. Вопрос в том, можно ли считать все эти поселения «началом Улан-Удэ»? Если у мэрии получится закрепить за городом образ «российской столицы гуннов», это будет здорово. Улан-Удэ нуждается в оригинальных, емких, но при этом простых образах. Без этого сложно развивать туристический вектор, на который сейчас возлагают большие надежды.

- В Бурятии сегодня повсеместно говорится про поддержку ученых. В чем, по вашему мнению, проявляется эта поддержка и насколько она ощутима и полезна?

- Здесь речь идет о двух видах поддержки. С одной стороны, это поддержка научных исследований ученых и их профессиональной мобильности, а с другой стороны, это их социальная поддержка (трудоустройство, жилье, детсады и т.п.). Мне кажется, сейчас у нас в стране в целом достаточно хорошо с этим - государственные и частные научные фонды предоставляют разного рода возможности для организации научных исследований, их продвижения. Есть возможности для стажировок, поездок на конференции. Просто этими возможностями не все ученые пользуются. Мне кажется, если ты стабильно работаешь и верно определяешь направленность своих исследований, стараешься постоянно быть в курсе тех или иных конкурсов, грантов, то и желаемую поддержку получить реально. Главное работать, раскручивать вокруг себя деятельность, добиваться результатов, а не просто стоять с протянутой рукой.

Юлия Терлецкая, ИРА «Восток-Телеинформ»

Заметили опечатку? Выделите ошибку и нажмите Ctrl+Enter.